Народническая
литературная критика
Народничество как идеология российского
освободительного движения господствовало не только в 70-е, но и в 60-е и даже в
80-е годы 19 в. Однако временем исчерпывающего выражения и расцвета
народничества была, несомненно, эпоха 70-х годов – точнее, с конца 60-х по
начало 80-х, включая “старую” (1879–1882) “Народную волю”. Эта
“революционнейшая из эпох в жизни русской интеллигенции” давно обрела и
сохраняет доныне самостоятельный научный интерес – по совокупности разных причин.
Основными идейными принципами народничества
являлись:
· отрицание исторического значения капитализма и
стремление не допустить его развитие в России;
· стремление создать социалистическое общество, как
систему общественных отношений, основанных на справедливости и коллективизме;
· лишь в солидарном и справедливом обществе
существуют условия, обеспечивающие всестороннее развитие личности;
· идеализация крестьянской общины и надежды через
нее прийти к социализму;
· представление о русском крестьянине как о человеке
будущего, "социалисте по природе";
· критика или даже отрицание государственности как
формы общественного управления, отрицание до конца 1870-х гг. значения
политической борьбы за свободы и права личности.
В 1870–80 годы назрела потребность в качественных
преобразованиях социологического метода. С одной стороны, Д.И. Писарев во
многом исчерпал заложенные в реальной критике возможности. С другой стороны,
социологическая критика, как направление эксманентное и исходно открытое для
инкорпорирования научного и философского знания, должна была откликнуться на
динамичное развитие социологии и социально-философской мысли в середине и конце
XIX века.
Намечаются два русла социологической критики в этот
период:
1) Субъективно-социологические направления. Они
называются субъективными потому, что критик сам выступает теоретиком
общественной жизни. Он вырабатывает свой, индивидуальный взгляд на общество и
законы его развития и делает его преимущественным кодом прочтения литературного
текста. Среди подобных методов выделяется критика народников.
2) Объективно-социологическая критика. Называется
объективной, потому что основывает свое чтение текста и видение литературного
процесса на заимствованной из науки или философии законченной системе
представлений об обществе. Это. в первую очередь, критика марксистов.
Метод народников опирается на специфические для
народнической интеллигенции представления об обществе. Главной их чертой было
сочетание социально-структурных и морально-нравственных моментов:
1) Жизнь российского общества определяются
отношениями общественных слоев: образованного и необразованного.
2) Эти отношения лишены нравственного и структурного
равновесия. В нравственном аспекте подчеркивалось, что созидание общественного
богатства, обеспечение материального прогресса достигается руками простых людей
(крестьян), но результатами прогресса они пользоваться не могут. Следовательно,
образованное общество в долгу у народа. И для гармонизации социума этот долг
нужно вернуть.
3) Позаботиться об этом может только сознательная
часть просвещенного сообщества — интеллигенция и «кающиеся дворяне».
4) Формы, в которых народу необходимо вернуть
созданные его трудом достижения цивилизации — это образование, здравоохранение
и самоуправление. Эти три темы соответствовали аспектам общественных реформ
1860–80-х гг. Они становятся выделенными, первостепенными и в литературно-критическом
мышлении народников.
5) В структурном аспекте отмечалось (в частности, Н.
Н.К. Михайловским), что жизнь крестьянства имеет истинную форму, но не имеет
должного развития, а жизнь дворян, имея развитие, имеет неправильную форму.
Необходимо усилиями «кающихся дворян» поднять народную жизнь до уровня устройства
общенационального мира.
Народники рассматривали просвещенного человека как
труженика, руководимого чувством нравственного долга, готовностью трудиться
ради искупления общей вины перед народом. Аскетизм народников сказывался в
неприязни к образу жизни и бытовым ценностям дворянства, а также в весьма
неоднозначном отношении к эстетике. С точки зрения народников, эстетика должна
реализовать нравственный идеал гражданского аскетизма, устремленности к цели,
отказ от «наслаждений».
Методика критиков- народников характеризуется
интересом, прежде всего, к произведениям, в которых прямо или косвенно проблематизированы
отношения общественных классов. В текстах критики-народники выбирают аспекты и
опорные фрагменты, так или иначе демонстрирующие эти отношения и позволяющие
прочесть их сквозь призму народнических представлений — «как непосредственно,
так и способом “от противного”». Также их интерес вызывает проблематика
народного образования, здравоохранения, земства. Часто критики-народники
прибегали к пространным научным или научно-просветительским экскурсам ради
включения литературы в общественный контекст.
Продолжая линию реальной критики Н.Г. Чернышевского,
народники подходили к литературе прежде всего с идейными критериями. Их
методические предустановки имели, однако, форму системных представлений,
общественной теории, применявшейся осознанно как «ключ» прочтения. Отдавая
обществу приоритет перед искусством, критики-народники верили в высокий статус
собственных общественных концепций, в вездесущность и обязательность признанных
ими социологических кодов. Поэтому они, порой с догматической энергичностью,
вменяли эти коды литературе (как позже будут делать марксисты), иногда допуская
при этом наивное «вчитывание» пресуппозиции в текст (как Н.К. Михайловский в
статьях о Г. Успенском и М. Салтыкове-Щедрине). Н.К. Михайловский, как
виднейший представитель народнической критики, видит, что литература не всегда
соответствует его социальным представлениям, но требует, чтобы она им
соответствовала, так как считает это требование объективным, происходящим от
общественных запросов. В этом смысле народники сближаются, опять-таки, с Н.Г.
Чернышевским. С особой очевидностью Н.К. Михайловский ставит искусство в
зависимость от общественных идей, когда рассматривает творчество внутренне
чуждых ему писателей, таких как Ф.М. Достоевский. Ссылка на безыдейность, на
отсутствие «направления» оказывается в этих случаях заменой более
специфической, литературной характеристики и аргументации (такой риторический
«ход» вообще типичен для критиков-социологов). Проблемы эстетики и поэтики
занимают критиков-народников еще меньше, чем «отрицателей» Н.Г. Чернышевского и
Д.И. Писарева. Не отвергая и не признавая роль эстетического начала в
литературе, народники их, как правило, просто обходят этот вопрос в своем теоретическом
суждении о литературе.
Одним из первых идеологов народничества стал Петр Лавров (1823—1900), чьи
«Исторические письма» (1868— 1869) оказали огромное влияние на молодежную
аудиторию 1870-х годов. В размышлениях о закономерностях исторического движения
Лавров оперирует категорией «прогресса», которая стала ключевой для всего
народнического учения. По мнению Лаврова, залогом прогрессивного исторического
развития является активная и целенаправленная деятельность отдельных личностей,
поэтому понятие «прогресса» в его толковании приобретает субъективную окраску.
Страстность и убедительность социально-философских размышлений Лаврова
спровоцировали массовое «хождение в народ» прогрессивно настроенной молодежи
1870-х годов.
Залогом общественно-эстетической ценности
литературного произведения философ-народник, как в свое время и Белинский,
считал соединение совершенной формы и отчетливо выраженной содержательной
направленности, «пафоса», при этом зрелость и современность художественной
мысли писателя для теоретика оказывается все более важным критерием восприятия
произведения. Статья Лаврова «Письма провинциала о задачах современной критики»
(1868) стала одним из программных документов обновленных «Отечественных
записок». Лавров рекомендует рассматривать деятельность литературных критиков
как важное средство пропаганды идей прогресса.
Петр
Никитич Ткачев (1844— 1885), работавший под явным
воздействием идей Писарева, находил вполне применимым в рассмотрении
литературных явлений рационалистический метод естественных наук. С точки зрения
Ткачева, писатель, как и ученый, должен стремиться к современности и
актуальности своего творчества—иначе говоря, должен выражать определенную
тенденцию, совпадающую с освободительными устремлениями «прогрессивной» части
общества. Социально-злободневным содержанием публицист наполнял и понятие
«художественной правды», которое в его понимании оставалось единственным
«оправданием» художественности, т. е, литературного творчества вообще. При
таком подходе критиком резко негативно оценивалось творчество Л.Толстого
(статья 1878г. «Салонное художество», посвященная «Анне Карениной») и
Достоевского, которого Ткачев обвинял в одностороннем интересе к психически
неустойчивым, патологическим личностям («Больные люди», 1873—о романе «Бесы»).
Вместе с тем, автор «Дела» признавал художественную сяду произведений Достоевского,
сочувствовал его обращению к проблеме социального и психологического угнетения
(«Литературное попурри», 1876 — о «Подростке»; «Новые типы «забитых людей»,
1876— о «Братьях Карамазовых»).
В статье «Беллетристы-эмпирики и
беллетристы-метафизики» (1875) критик причислил Достоевского, Л. Толстого и
Тургенева ко второму типу писателей, которые, по его мнению, опираясь на
субъективные представления о жизни, воспроизводят нравственно-психологические
«абстракты», т. е. априорные схемы мышления, не подвергнутые аналитическому
рассмотрению. Но и «беллетристы-эмпирики» не отвечают в полной мере
общественным потребностям: такие писателя, как Гл. Успенский, Слепцов и др.,
хотя и изображают факты реальной жизни «низших, некультурных слоев общества»,
неспособны отличить важное от неважного, закономерное от случайного, не умеют
обобщить полученные ими сведения. Писателей, в основе творчества которых лежит
«научный» метод, Ткачев в современной литературе не находит. Подчинение
потребностям социальной пропаганды заставляет Ткачева первым в русской
литературной критике оценивать писателей с точки зрения их сословной
принадлежности — естественно, что это лишает общественной значимости всю
русской литературу, в том числе творчество «помещиков» Тургенева, Толстого и Достоевского.
В отличие от Ткачева, Николай Васильевич Шелгунов (1824—1891) был убежден, что «люди
литературного труда—лучшая интеллигенция страны. Они всегда стоят во главе
умственного движения, они его светочи и руководители». Осмысляя историю русской
литературы в контексте русского общественного и интеллектуального развития,
автор «Дела» подчеркивал значимость литературной критики, утверждая высокую
общественную ценность деятельности Белинского и его последователей 1860-х
годов, полемизируя с представителями «эстетической» критики («Двоедушие
эстетического консерватизма», 1870) и
отвергая литературное учение А. А. Григорьева за его увлечение абстрактными
«вечными» истинами, за неустойчивое, сумбурное понимание взаимосвязей искусства
и нравственности («Пророк славянофильского идеализма», 1876), Вместе с тем,
Шелгунов был более последователен, чем Добролюбов и тем более Писарев, в
историческом анализе литературы, отмечи прогрессивность для своего времени
литературно-общественной роли Пушкина и «людей сороковых годов» («Люди
сороковых и шестидесятых годов», 1869; «Народный реализм в литературе», 1871).
Сдержанно оценивая творчество Тургенева, Гончарова, Островского, Писемского,
Салтыкова-Щедрина, Шелгунов, как и Михайловский, противопоставлял им современных
писателей-народников.
Кризис народнической критики наступил к середине
1880-х годов, когда были запрещены «Отечественные записки» и отстранены от
руководства «Делом» его прежние основные сотрудники. Народничество и в
последующие десятилетия оставалось активной литературной силой, однако
общественные и литературные высказывания его сторонников в 1890-е и в 1900-е
годы не отличались прежней влиятельностью.
Наиболее видным теоретиком и литературным критиком
народнического течения был Михайловский
Николай Константинович. Он печатался в популярных журналах «Отечественные
записки» (1868-1884) и «Русское богатство» (1894-1904).
В отличие от других народнических критиков, например
Лаврова, писавшего несколько вяло, с постоянными ссылками, многословно,
Михайловский обладал ярким темпераментом публициста и критика. Он выступал
постоянным обозревателем литературных новинок, истолкователем крупнейших
современных писателей. С 1877 года он стал одним из редакторов «Отечественных
записок». В трактате «Что такое прогресс?» Михайловский стремился вернуть
внимание общественности к социальным проблемам. Михайловский усмотрел
определенный классовый эгоизм в распространявшихся тогда эстетических
утверждениях Герберта Спенсера, что искусство есть игра, воспроизведение
абстрактных законов контраста.
Но Михайловский сам тут же сползал к
идеалистическому субъективизму и социологизму, полагая, что свой суд над жизнью
человек совершает, исходя из «идеалов нравственности», а нравственность
разъяснялась Михайловским в свете им же самим составленной абстрактной «формулы
прогресса». Михайловский поставил во главу угла рассмотрение не природы
классового общества, а интересы абстрактной личности. Весь ход его мысли
приобрел наивно-морализаторский характер.Михайловский разработал свое особенное
учение о «типах» и «степенях» развития личности, из конфликта между которыми
якобы складывается современная социальная борьба. Больше всего он касается
этого вопроса в статьях «Десница и шуйца Льва Толстого» (1875) и «Щедрин»
(1890).
Классы характеризуются Михайловским двумя различными
моральными качествами: «честью» и «совестью». «Честь» (это тот же «тип»)
принадлежит только трудящимся. Но они страдают от темноты (т. е. стоят на
низкой «степени» развития). У них есть только «сознание напрасно претерпенных обид
и оскорблений», муки от страха и насилий. Проснувшаяся честь терзает народ
сознанием «бесчестной слабости». Напротив, привилегированные классы мучаются
«совестью», сознанием виновности перед народом (т. е. по «типу» они ниже, а по
«степени» выше, чем массы; недаром появилась особая группа людей - «кающихся
дворян»).
Итак, у господ «бессовестная сила», у народа
«бесчестная слабость». Такова априорно построенная, теоретически бедная
концепция Михайловского относительно классовой борьбы, ее пружин и целей.
Оценки Михайловским писателей могут быть классифицированы так. Близкими его
народнической доктрине и, так сказать, «писателями-идеалами» были
Златовратский, Г. Успенский, Островский, Некрасов и особенно Щедрин.
Писателями, начисто отвергаемыми за их «реакционность», или неопределенность их
взглядов, или служение «чистому искусству», были: Достоевский, Лесков,
натуралист Боборыкин, певец «хмурых людей» Чехов и декаденты-символисты. Была
большая группа «попутчиков», авторитет которых он хотел использовать в своих
целях, в чем особенно проявлялась однобокость и тенденциозность подхода
Михайловского (Тургенев, Л. Толстой). Молодыми писателями, на которых он хотел
«повлиять», были Гаршин и в особенности Горький.
Статья Михайловского против Достоевского - «Жестокий
талант» (1882) - выглядит ясной по мысли, политической позиции, хотя и
односторонней по выводам. Михайловский предназначал своей статье определенную
общественную миссию, которую поддержал позднее Антонович своим разбором
«Братьев Карамазовых». Достоевский сам перед смертью изображал себя каким-то
оплотом официальной мощи православного русского государства. И. Аксаков,
Катков, Страхов, вся реакция 80-х годов раздувала его значение до размеров
«духовного вождя своей страны», «пророка божия». Михайловский гордился
постоянством своего критического отношения к Достоевскому. Он чутко уловил в
1902 году, что «звезда Достоевского, по-видимому, вновь загорается...» в связи
с интересом к нему декадентов. Здесь критик в принципе предварял выступление М.
Горького по поводу увлечения «карамазовщиной».
Михайловский считал, что Добролюбов напрасно
приписывал Достоевскому сочувствие к обездоленным. Теперь смысл творчества
Достоевского раскрылся вполне: писатель исходил всегда из предпосылок, что
«человек - деспот от природы и любит быть мучителем», «тирания есть привычка,
обращающаяся в потребность
Эти связи можно проследить и в поэтике романов.
Михайловский многое верно подметил в творчестве Достоевского, хотя и объяснял
слишком упрощенно. Например, он указывал, что Достоевский всегда нарочито
«торопит» действовать своих героев, навязывает «толкотню событий»; у него в
композиции наблюдается «архитектурное бессилие, длинноты, отступления,
дисгармоничность; глава о старце Зосиме - просто «томительная скука»; у
Достоевского нет чувства меры, нелегко извлечь его собственные мысли из речей
действующих лиц, во всем какая-то неопределенность сопереживаний; в романах
большая повторяемость типов, например тип взбалмошной, жестокой, странной, но
обаятельной женщины. Но вряд ли верно заключение Михайловского, что в
разработке этого типа Достоевский «всю жизнь ни на шаг не подвинулся вперед»
(Полина, Настасья Филипповна, Грушенька). Именно в статьях о Достоевском
Михайловский развивал важный тезис об условности в искусстве.
Фантастическую условность, которая есть в
«Двойнике», он отрицал, считая, что нет никакого нравственного смысла в
страданиях господина Голядкина; двойничество введено единственно, чтобы
придумать для Голядкина двойное мучение, наслаждение страданием. Таков и Фома Опискин,
беспричинно терзающий своими капризами обитателей села Степанчикова. Не
отражение объективных данных, психологии данного человека, слоя общества, а
одна страсть автора к мучительству привела к этому однообразию, думает
Михайловский.
Актуальность выпадов Михайловского очевидна, во
многом он был прав. Но очевидна и упрощенность его трактовок Достоевского. Все
черты творчества объясняются личностью писателя, его капризом. Истоки
творчества Достоевского не объяснены, гуманизм и реализм в их объективной сущности
не раскрыты. Великий русский писатель оказывался только «жестоким талантом»,
словно это явление индивидуально-патологическое.
Литература
1.
Коновалов В. Н. Литературная критика
народничества. Казань: Издательство Казанского университета, 1978.
2.
Литературно-эстетические концепции в
России конца XIX - начала XX в. М.: Наука, 1975.
3.
Кулешов В. И.: История русской критики
XVIII—XIX веков. Внутренние течения в реалистической критике 1870—1890 годы.
4.
https://mydocx.ru/5-90541.html
Комментариев нет:
Отправить комментарий